В декабре будет год, как я живу в Нью-Йорке. Здесь собраны мои наблюдения за собой и городом.

У меня не было приступов тоски по дому, вместо этого я бесконечно переезжала, думала о деньгах, собирала документы и причины продолжать. Мой Нью-Йорк не такой романтичный и больше похож на сериал High Maintance, чем на Sex and The City. Это был сложный год, который я сама признаю состоянием аффекта и не спешу делать преждевременных выводов.

1. Ожидания против реальности. В целом я получила, что хотела. Я была здесь несколько раз туристом и смотрела на город довольно трезво. У меня не было ни счастливого туристического опьянения, ни оцепенения, в которое часто впадают иммигранты.

В моем районе первый язык — испанский, когда я заглядываю в телефон своей соседки по метро, то вижу фейсбучную ленту с лицами только ее цвета кожи, у моего французского знакомого французы не только друзья, но и владелец его любимого винного магазина. Я чуть разочаровалась в идеи плавильного котла — на кассе супермаркета мы, может, и стоим вместе, но жить и общаться продолжаем коммунами.

Если меня попросят выбрать одно слово про Нью-Йорк, то это будет контрастность. Контрастность районов, климата, архитектуры, доходов, цвета кожи и мыслей. Нью-Йорк — это ноев ковчег, где каждой твари по паре. Выживет город — выживут все культуры мира.

2. Если сравнивать, то Нью-Йорк — это идеальная Москва с чуть меньшим количеством раздражителей. Город дурацкий, но интересный и настоящий. Мешки мусора на улицах бесят, как и бегающие вокруг него крысы, но зато есть нормальный ресайклинг, а на субботнем рынке принимают компост. Поезда в метро соревнуются в способах запутать тебя и себя, но работают 24 часа. Предвыборная гонка похожа на цирк, но хотя бы не фейк. Я матерюсь на Нью-Йорк на двух языках и не реже, чем в Москве. Есть города чище и комфортнее, но нет места интереснее Нью-Йорка.

Самые большие приобретения после Москвы — отсутсвие торговых центров, грязи и подземных переходов.

3. Деньги. В городе, где сложно найти однокомнатную квартиру дешевле полутора тысяч, легко стать рабом платежей. Я выбрала для себя жить дешевле, меньше работать, больше ездить на велосипеде, читать книжки и печь пироги. Отсюда больше стресса, но и свободы тоже. Пока я верю, что вписать свои хиппи-ценности можно и в Нью-Йорк. По крайней мере я вижу вокруг себя много вдохновляющих примеров.

Есть вопросы «А на сколько в Москве реально прожить?» или утверждения «на сорок точно не протянешь». В Нью-Йорке есть официальная статистика и уважение к людям с разными доходами (да и к людям вообще). Средний годовой доход около $50,000, а $32,000 — черта бедности для семьи из двух человек, но никто не позволяет себе кич и высмеивание зарплат, никто не пишет в твиттере про «ну на тридцать вообще можно сдохнуть», потому что рядом те, кто зарабатывает столько же или еще меньше. Про цифры, от которых не уйти: средняя цена комнаты — $1000, студии начинаются с $1500. Медицинская страховка, как главная американская карусель, может не стоить ничего, или быть в пределах $400-500 на человека с (или без) дополнительных платежей. Проезд — $120. Налог на доход — в среднем 35% (в России около 47%). Все остальное очень относительно.

4. Друзья и русское комьюнити. Я чувствовала недостаток друзей и в России, и в Америке, с той лишь разницей, что в Москве мне не хватало интересных разговоров, а в Нью-Йорке — близости. Мы переехали парой, думаю, что жизнь с партнером скрашивает социализацию в другой стране. Но в целом ничего не изменилось: знакомиться легко, поддерживать отношения так же сложно.

За восемь лет в Москве у меня завелось две пары друзей и два десятка знакомых, из которых половину можно было затащить на ужин или позвать на кофе. В Нью-Йорке все точно так же, если вычесть две пары друзей. Попросить матрас можно у всех, остановиться — только у русских, рыдать — не с кем.

Год назад я снобски относилась к национальным комьюнити и была уверена, что никогда не стану их частью. Сегодня я понимаю, что хотя среди моих знакомых немало американцев, русских все равно больше. Считается, что именно в студенческие годы люди заводят друзей, иммиграция — как второй университет, объединяющий похожими проблемами и домашней работой. Русскими знакомыми обрастаешь очень естественно — одну половину ты уже знаешь, с другой у тебя тридцать общих друзей на фейсбуке.

5. Самоощущения и принадлежность. Я не чувствую себя чужой. Нью-Йорк в этом плане удобный и одновременно опасный город. Здесь так много иммигрантов, что невозможно понять, кто свой, а кто нет. В Нью-Йорке можно всю жизнь прожить в своей диаспоре, не замечая переезда и другой страны за окном. Я за середину — не игнорировать русскоязычное комьюнити, но и не определяться в нем по умолчанию.

Для меня быть чужым не про национальность, а про общие ценности и взгляды на жизнь. В этом плане я ощущаю себя чужой не чаще, чем в России. Мне скучно на вечеринке среди американцев не потому, что нам родители читали разные книги и мы не ходили в один колледж, а потому что я никогда не любила шумные компании с алкоголем, «весельем» и поверхностными разговорами. Я люблю пить тихо, скучно и вести беседы о смысле жизни. Как у меня не было женской компании в России, так же я скучаю на девичнике с американками. И да, ни в одной мультикультурной компании я не чувствовала себя настолько чужой, как месяц в Нью-Йорке, когда делила квартиру с пятью русскоговорящими соседями.

6. Культурный бэкграунд. С одной стороны мне кажется, что мы все читаем одни книги, слушаем одинаковые подкасты и следим за теми же новостями. Я не чувствую больших пробелов и общаюсь наравне. С другой стороны, иногда я не знаю музыкальных групп, имен актеров или еще чего. Когда мне говорят, что кафе нужно оформить в стиле Speakeasy, я признаюсь в своем незнании, задаю вопросы и иду читать. Честность, тактичность и любознательность стирают все культурные различия.

Этот год — самый крутой образовательный интенсив, что со мной случался. Мне нравится наблюдать за собой, узнавать новое и менять мнение.

Нью-Йорк — хорошая прививка толерантности. Америка, и в частности Нью-Йорк, научили меня, что здорово быть другим, что не бывает нормального, что интегрироваться — это не стать, как все, а научиться общаться с не похожими на тебя людьми. Это не значит, что тебя никто не осуждает, просто все помнят про право каждого человека не знать о себе чужого мнения.

Иногда я слышу, что американцы не любят ничего обсуждать. Обычно эти же люди издеваются над коллективным чувством вины, высмеивают расизм и представляют феминизм женщиной с короткой стрижкой. Если со мной не разговаривают, причины может быть две: или человек не хочет общаться в принципе, или ему неинтересно говорить именно со мной. И это касается всех людей, американцы тут не при чем — поэтому я читаю, учусь каждый день, развиваю эмпатию и помню про этику и такт.

Я — русская. И я наконец-то поняла,что это не про геополитику, стереотипы и репутацию страны, а про мой опыт и культурный багаж. И вокруг меня такие же люди, но с другими картинками в голове, с другими прочитанными книгами, с другими вкусами детства. Поэтому здесь получаются самые крутые разговоры, где мнение каждого — отражение разного опыта.

7. Small talk, вежливость, having fun. Американский small talk — это не заменитель разговоров о духовном, это вежливость на месте привычного для России молчания. Мне так приятнее и комфортнее. Моя жизнь в Нью-Йорке в целом спокойнее и добрее. За год я ругалась два раза: в сервис-центре, где мне не понравились правила (при этом ребята были крайне вежливы) и в метро на парня, который решил пошутить и крикнул бууу мне в спину.

Сложнее перепрыгнуть small talk и заговорить о чем-то еще. Как-то я сломала этот формат, и с компанией хороших ребят мы стали обсуждать за пивом не только планы на выходные и крепость алкоголя, но и систему здравоохранения, наркотики, расизм и прочие неуместные для пятницы темы. Когда мы два часа спорили о легализации проституции, чуть не подрались и выпили на пак пива больше, я поняла, что сделала лучшее, что могла в этой компании — нам наконец-то стало друг с другом интересно.

За год я осознала, что вежливость не имеет отношения к искренности и является частью нашей компетентности. Если в России до сих пор мотивируют от обратного, не скупясь на выражения, то в Америке это считается грубостью и некомпетентностью. Профессиональный фидбек — это подметить сильные стороны и дать конструктивную критику. Поэтому рабочая культура или клиентский сервис здесь гораздо дружелюбнее.

Having fun — понятие, которое я не могу перевести на русский и не вижу аналога в нашей культуре. Времяпровождение без смысла, за которое не нужно оправдываться и отвечать на вопрос «что тебе это дает». Хеллоуин, Burning Man, Comic-Con, собачий парад, No Pants Subway Ride, сауна на платформе метро. Это умение получать удовольствие и считать полезным бесполезное — мое самое больше пересечение с Америкой.

8. Язык. Кажется, этот год мой английский жил более уверенной и интересной жизнью, чем я сама. Скорость и грамматика улучшаются сами собой, я же больше переживаю за стилистику английского и чистоту русского. Я хочу не просто говорить и писать, а делать это так же красиво, как на родном языке. В русском я стараюсь максимально не использовать английские выражения.

Словарный запас растет естественно, вешаешь полки — узнаешь, что кронштейн — это bracket. В экстренной ситуации мне нужно было перевести врачу наджелудочковую тахикардию, я нарисовала в воздухе сердце, разделила его на четыре части и спросила, как называются его верхние отделы, тахикардия — интернациональное слово, спасибо греческому.

В обсуждение проектов я постоянно говорила it’s ok, имея в виду «здорово», пока мой знакомый не спросил, почему я такой скептик и мне не нравятся его идеи. Оказалось, что it’s ok — это «нормально» или «сойдет». Другой раз меня спросили Is it easy to pick up russian?, я перевала это как «легко ли подцепить русскую» и чуть не напала на друга, который по выражению моего лица понял ошибку. На это и многое другое есть самоирония.

9. Я скучаю по театру, скучаю по некоторым людям и любимым местам. Скучаю, что встреча с мамой может стоить двести долларов и два часа перелета. Скучаю по стабильности, которая стала застоем и от которой я сама же бежала. Скучаю по фейсбуку, который русские перепутали с блогом и построили на его просторах свой New York Times. Скучаю по московской песочнице, где все всех знают; по городским сми и кучке мероприятий с одинаковыми лицами.

10. Я узнала про себя несколько вещей. Что 26 лет — это мало. В России рано взрослеют и быстро накладывают общественные обязательства семьи, карьеры, машины и ипотеки, где все, что посередине — после двадцати и до оседлости — это «маяться дурью». В Нью-Йорке в этом плане дышится гораздо легче.

В Америке обнаруживаешь, что у твоей кожи есть цвет и он может что-то значить. В классной книге Americanah главная героиня из Нигерии переезжает в Америку и узнает, что она темнокожая, я чувствую себя примерно так же и продолжаю образовываться в этом вопросе.

Я осознала, что я гораздо сильнее, чем думала. Все говорят, что проблемы переезжают вместе с вами. Это сто раз так. Но никто не говорит, что вместе с проблемами переезжают и ваши способности, умения и сильные стороны. Я бы очень хотела сказать эти слова прошлой себе.

Я еще раз убедилась, что каждый строит свой город сам. Для меня не существует бешеного ритма Нью-Йорка, я не езжу на желтом такси, и ни в одной из десяти моих квартиры не было вида из окна, как у Кэри Брэдшоу. Что в Москве, что в Нью-Йорке я так же много готовлю, хожу в бар по будням и ничего-не-делаю, не меньше читаю и не больше прокрастинирую. Я подсказываю дорогу, подбираю за кем-то мусор, помогаю донести сумки или затащить детей на лестницу, присматриваю за чужими собаками, пока их хозяева заказывают кофе. Словом, обычный город — обычная я, с поправкой на то, что я наконец-то не слышу разговоров про «понаехали» и в каком поколении можно называть себя москвичом.